Наследники легенд - Страница 88

- А вот этот не получается, - сокрушенно пожаловался муж так, словно его художества были главной целью нашего путешествия.

Най. Короткая стрижка, белозубая улыбка. Черты переданы с фотографической точностью, но всё равно не похож. Я несколько минут смотрела на портрет, пока не поняла, что же с ним не так.

- Дорисуй волосы до плеч и повязку на правый глаз - будет Сэл, - посоветовала я.

Сумрак нахмурился, но быстро сообразил, о чем я. Рисуя больше по памяти, чем с натуры, Ил наделил портретного Найара мимикой его брата, которого знал намного лучше.

- Халтура, - обозвал неудачный набросок муж, небрежно смял лист и отбросил себе за спину. - Потом ещё попробую.

Огляделся воровато и заговорщически предложил:

- Сообразим на троих?

В другой день мне показалось бы это странным. Но не сегодня.

- Можно.

Повод ведь серьёзный. Хотя, с другой стороны, триста восемь лет - дата не круглая.

***

Хорошо, когда тебя жалеют. Не дергают, не отправляют за водой или за ветками для костра, не заставляют разделывать зайца. Мэт его пристрелил - пусть он и занимается.

Авелия сидела у родника, в том месте, куда ещё пробивались сквозь ветви деревьев лучи готового вот-вот опуститься за лес солнца. Грелась. Наблюдала. Отдыхала. Хорошо, когда все считают тебя слабой. В глубине души знают, что это не так, но верят в первую очередь своим глазам. А глаза видят бледную худенькую девушку, болезненную и уставшую. Она, действительно, устала. Но это не мешало ей быть начеку. Слушать. Смотреть.

Обычная походная суета. Но нужно увидеть главное. Главное! А не бросать унылые взгляды туда, где… Хватит!

Вель одернула себя и снова сосредоточилась на разговоре Галлы и Сумрака. Голоса слышны, но говорят они между собой на каком-то странном языке. Или даже на нескольких: иногда переходят на каэрро, и тогда можно понять отдельные слова, но чаще шепчутся на незнакомом наречии. Рассматривают что-то, улыбаются. С такими лицами не говорят о делах, но мало ли… Похоже, изучают карту. Арай носил карту в таком же кожаном планшете. И карты тоже, игральные. Доставал на привалах. Её никогда не звали. А позвали, не пошла бы.

Но сейчас посмотрела бы, что у них там. Вдруг, что важное? Ей же надо знать.

Смятый лист отлетел в кусты. Вель выбрала момент, поднялась неспеша, будто ей нужно отлучиться. Оступилась по ходу, нагнулась, отбрасывая с дороги подвернувшуюся под ноги ветку - и вот уже выброшенный Ларом листочек у неё в рукаве. Еще десяток шагов, отойти подальше в ельник, и можно будет посмотреть, что там. Вдруг, карта или… Развернула и застыла удивлённо. Улыбнулась. Потом сердито нахмурилась: мять-то зачем? Присела и аккуратно разгладила листочек на коленке, бережно сложила и спрятала под куртку, ближе к учащенно забившемуся сердцу.

Рука задела висящий на груди медальон. Оглядевшись и уверившись, что поблизости никого нет, девушка сняла цепочку и, опустившись на колени, положила медальон на землю перед собой. Сосредоточившись, повела ладонью над крышкой. В этот раз всё вышло легче: слетел, как шелуха, налет иллюзии, неразличимой даже прославленным Каэтарским магом, и руны на серебряной крышечке вспыхнули, отражая заблудившийся в ветках лучик.

- Хорова эльфячая магия, - усмехнулась Вель, в который раз удивляясь происходящему и самой себе.

Она посидела еще недолго, рассматривая портрет, спрятанный под чарами, и тот, другой, вновь достав его из кармашка, а потом вернулась к остальным.

Хорошо, когда тебя считают всего лишь странной девчонкой.

Или не очень? Най даже не взглянул на неё, хоть и прошел всего в паре шагов. Присел рядом с Буревестником у палатки командира, хлебнул из предложенной фляги. Нюх оборотня позволил уловить в сотне прочих ароматов терпкий запах настоянных на спирту трав. Потом ещё говорили о чем-то. Кажется, Галла сказала, что у её брата сегодня день рождения…

***

Лайсарину Эн-Ферро-младшему, которого теперь нужно было называть Рином, но которого все домашние по привычке звали Ласси, нравилось на Таре. Не смотря на отсутствие элементарных благ цивилизации, жизнь в Марони имела свои плюсы. Хотя и минусов тоже хватало. К последним в первую очередь он относил зловредных малявок, с которыми ему нужно было возиться. Правда, хлопот они обычно не доставляли, но раздражали порой неимоверно: малышня же, а гонору сколько! То Дэви заявит категорически, что не желает с ним разговаривать, то Лара устроит скандал, что он без спроса передвинул какие-то её игрушки. Кошмар! Нужно быть чокнутым демоном, чтобы считать их милыми детьми и умиляться каждой проделке. Но Рин ни чокнутым, ни демоном не был.

- Убрали здесь всё, быстро!

Сегодня с самого утра он пытался навести в гостиной хотя бы подобие порядка. С отцом договаривались, что тот отметит свой день рождения с мамой, на Юули, а потом придет к нему. Может, выберутся куда-нибудь вдвоём. По-мужски. Но встречать-то его тут. А малявки устроили бедлам. И Тин сидит с довольной физиономией, как будто так и надо.

- Я кому сказал?! У вас что, своих комнат нету?

- Будешь кричать, укушу, - пообещала Лара, на миг отвлекаясь от раскладывания по полу маленьких разноцветных коробочек от конфет. Подползла на четвереньках и клацнула зубами у самой ноги. - Иди сам в комнату!

Коробочки она выставляла от камина к двери в коридор кривой линией. Называлось это в их с братцем странных играх чертой. Рядом с креслом, обозначая собой гору, валялось скомканное одеяло, а немного левее в домике, построенном из нагроможденных друг на друга книг (видела бы тетя Галла!), лежала в старой калоше маленькая фарфоровая куколка. Называлось это склепом… нет, усыпальницей, вроде. И это дети в такое играют! Жуть. Вот у него были нормальные, мирные игры: мастерил что-то, конструировал. Домик для котенка однажды сам сделал.